Таверна «Лапы и хвост» – 2 - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс"

– Говорят, ты во время регаты попал в шторм и едва не погиб, это правда?

В глазах Дэвида горел огонёк жгучего любопытства, смешанного с лёгкой завистью: как же, ведь из-за этого происшествия я на какое-то время становился центром внимания, а граф Моршер очень болезненно относился к чужой популярности.

– Это так, – я присел в глубокое кресло, мягко обнявшее меня со всех сторон тонко выделанной кожей, – меня выбросило на берег в полутора милях от устья Ривны.

– И как же ты выбрался? – недоверчиво покачал головой Вальтер. – Там же дикие места, даже порталы не работают, насколько я знаю.

– Можно сказать, что мне просто очень повезло, – я почти не кривил душой, говоря это, – там неподалёку расположено наше заброшенное поместье, которое когда-то очень давно построил мой далёкий предок. И мне удалось до него добраться. Правда, ноги сильно пострадали, но я всё равно считаю, что легко отделался.

– Это точно! Ты просто везунчик, Даттон! Оказаться на пути локального шторма и остаться в живых – это суметь надо! Мне кажется, за это надо выпить…

И Вальтер кивком показал на шкаф, за стеклом которого поблёскивали бутылки самых разных размеров и форм.

– Не могу, к сожалению, – я притворно вздохнул, так как на самом деле никакого сожаления не испытывал, и чем дальше, тем больше мне хотелось оказаться в поместье, там, где кипит настоящая жизнь. А потом, чем боги не шутят, и сходить с Марчелло в море, пойти, так сказать, по отцовским стопам. И Дэвид с Вальтером, приятели, с которыми я с удовольствием проводил время, вдруг показались мне какими-то искусственными, неискренними. Я ведь прекрасно понимал, что если бы не выбрался тогда на берег, а утонул бы, то они с точно таким же энтузиазмом обсуждали бы мою гибель и вздыхали бы на показ.

– С каких пор ты стал отказываться от бокала хорошего вина? – воскликнул Вальтер. – Не иначе, тебя покусала какая-нибудь особо редкая тварь в этом твоём лесу.

– Да нет, – я заставил себя легкомысленно улыбнуться, – просто меня вызывает Лифалинг, не могу же я явиться к начальству, распространяя вокруг себя винные ароматы.

– Лифалинг? – спросил Дэвид и удивлённо переглянулся с Придстоном. – Что ему от тебя-то могло понадобиться?

И вот тут мне стало обидно: по тону приятелей было понятно, что они не допускали даже мысли о том, что я могу действительно понадобиться министру. То есть толку от меня нет и, с их точки зрения, быть не могло. Нет, они меня не осуждали, ни в коем разе, так как сами были абсолютно такими же никому не нужными бесполезными бездельниками.

– Не знаю, – я решил пока не распространяться о своей инициативе, так как, помимо всего прочего, не был уверен в том, что у нас всё получится. Если заранее рассказать, то потом – при неблагоприятном стечении обстоятельств – буду выглядеть полным дураком. – Наверное, хочет в очередной раз напомнить мне, что я получаю жалование не просто так, поэтому министру Лифалингу хотелось бы услышать о какой-нибудь инициативе.

– Мой министр точно такой же, – понимающе кивнул Моршер и раздражённо поморщился, – вечно чего-то от меня хочет. Пусть скажет спасибо, что я вообще сюда прихожу. Если бы отец не требовал от меня служить хоть где-нибудь, ноги бы моей тут не было. Но так как в качестве альтернативы он предложил мне гвардейский мундир… Уж лучше я здесь поскучаю, чем все эти смотры, учения, форма… То ли дело гражданская служба, не так ли, друзья мои?

Тут он с нежностью оглядел свой модный костюм цвета топлёных сливок и поправил нежно-лиловый шейный платок. Именно эти два цвета были наиболее популярными в нынешнем сезоне, а Моршер всегда был тем ещё модником.

– Кстати, – я положил ладони на мягкие подлокотники, собираясь выбраться из уютных объятий кресла, – а кто в итоге выиграл регату? А то я с этой болезнью совсем отстал от жизни.

– А ты не в курсе? – приятели снова переглянулись, а потом Вальтер сообщил, – представляешь, первым пришёл молодой Ричмонд, тот, который Мартин. Это произвело настоящий фурор, так как почти все были уверены, что первой снова финиширует «Серпентея». А тут раз – и такая неожиданность. Словно кто-то ему в паруса дул, честное слово!

Хм, и я даже, кажется, догадываюсь, кто именно…

– Складывалось впечатление, что больше всех удивился он сам, – продолжал делиться информацией Вальтер, – у него было такое ошарашенное лицо! Это надо было видеть!

– Поговаривают, – тут Дэвид напустил на себя таинственный вид, – что у него роман с графиней Карингтон, но не с Мелиссой, а с Анжеликой. Спору нет, она совершенно роскошная женщина, да и к тому же, между нами говоря, не слишком отягощённая излишними предрассудками.

– Да ладно! – Вальтер неверяще покачал головой. – Анжелика Карингтон и этот мальчишка? Не верится как-то, честно говоря. Она таких, как он, ест на завтрак вместо булочек. К тому же Мартин Ричмонд не выглядит человеком, которому по силам, ежели что, сойтись в поединке с Паулем Карингтоном. Тот хоть и в годах, но шпагой владеет отменно, я как-то видел один из его поединков – это было красиво, господа.

Ну вот, теперь я хотя бы был в курсе, кого именно желала осчастливить графиня Карингтон, когда обратилась ко мне с просьбой, больше похожей на ультиматум. И неплохо было бы выяснить, в какой степени прелестная Анжелика виновата в том, что со мной приключилось. Нет, так-то я даже готов сказать ей огромное спасибо, так как если бы не цепь случившихся событий, я мог бы никогда не встретить Ори. От этой мысли стало настолько не по себе, что я невольно поёжился.

– Вот и я считаю, что злить Карингтона себе дороже, – по-своему истолковал моё движение Моршер, – от таких типов следует держаться подальше.

– Ладно, господа, – я таки выбрался из кресла и тяжело вздохнул, – министр Лифалинг, конечно, менее опасен, чем граф Карингтон, но злить его тоже не рекомендуется. Поэтому прощаюсь и надеюсь в скором времени встретиться в более располагающей обстановке.

Привычные фразы слетали с моих губ словно сами собой, так как были настолько пусты и формальны, что не требовали ни малейших мыслительных усилий. Получив в ответ столь же округлые и ничего не значащие заверения в дружбе, я покинул приятелей и направился дальше.

Кабинет министра Лифалинга я отыскал быстро, так как уже был там несколько раз. В небольшой приёмной, как ни странно, никого не было, хотя, насколько я помнил, тут всегда сидел секретарь – какой-то дальний родственник министра, приставленный им к делу. Я даже не знал, как его зовут, так как этот вопрос никогда не представлялся мне заслуживающим внимания. Я с ним, по-моему, и здоровался-то не всегда… не помню.

Дверь в кабинет была приглашающе приоткрыта, поэтому я, на всякий случай вежливо постучав и дождавшись доброжелательного «войдите», заглянул внутрь.

Министр сидел за столом, а напротив него в кресле с комфортом расположился незнакомый мне господин. Средних лет, привлекательной, я бы даже сказал, благообразной наружности, но с цепким и холодным взглядом. В ответ на моё приветствие он лишь благосклонно кивнул, вопросительно посмотрев на министра.

– Мэтью! Заходи, присаживайся, мой мальчик, – просиял улыбкой Лифалинг, – рад, что ты уже хорошо себя чувствуешь. Роберт, позволь представить тебе моего юного друга, барона Мэтью Даттона, о котором я тебе совсем недавно рассказывал. Мэтью, счастлив представить тебе моего давнего друга и партнёра господина Роберта Бонатти.

Я вежливо поклонился и ответил на рукопожатие, оказавшееся крепким и энергичным. Бонатти… значит, коридиец. Следовательно, почти наверняка либо лично знаком с Марчелло, либо слышал о нём. Нужно будет потом спросить у капитана.

– Чрезвычайно рад, – проговорил гость неожиданно низким глубоким голосом, который подошёл бы, скорее человеку массивному и крупному, а не такому изящному господину, каким был Роберт Бонатти.

– Польщён, – вернул я любезность и, повинуясь жесту министра, занял второе кресло, стоявшее рядом со столом.

– Чаю? Может быть, что-нибудь прохладительное? – Лифалинг явно старался показать себя гостеприимным хозяином, но его друг лишь небрежно отмахнулся.